Жемчужина Авиньона - Страница 84

— Я должен быть уверен в одном, — твердо сказал Хью. — В том, что она в безопасности. Какова бы ни была цена, я обязан позаботиться об этом.

Теренс прикусил губу и сокрушенно покачал головой.

— Что ж, как бы то ни было, сначала нам нужно отыскать ее. Если ты едешь в Париж, то я с остальными отправляюсь в Шантильи. Мы организуем там поиски и не уедем оттуда, пока не перевернем там каждый камень.

Хью благодарно пожал здоровую руку брата.

— В таком случае встретимся во дворе.

Когда Теренс ушел, Хью снова уселся в кресло и принялся разрабатывать план действий. В первую очередь он встретится в Париже с де Невилем. Ему необходимо убедиться, что Катарина жива и невредима. Когда он будет знать это наверняка, то подготовит все необходимые бумаги. Самая большая сложность в том, что присвоение титула требует подписи и личной печати короля Франции. Людовик ни за что не пойдет на это. Хью решил, что постарается подпоить короля, а когда тот будет достаточно пьян, можно будет подсунуть ему бумаги. Хью покачал головой, представив себе, что последует за этим. В ярости Людовик непредсказуем. Самое меньшее, что он может сделать с Хью — это отправить его в изгнание. Скорее же всего, за такой подлог он прикажет казнить своего вассала. Что ж, чему быть, того не миновать. По крайней мере, Катарина будет спасена. Хью попросит Теренса и Аврила отвезти ее в Авиньон, где она будет в безопасности под защитой своей семьи.

Он с беспощадной ясностью осознал — что бы ни случилось, он уже никогда не сможет быть вместе с Катариной. Он никогда больше не увидит ее, не коснется ее волос. От мысли о несбывшемся у Хью, сурового рыцаря-тамплиера, на глаза навернулись слезы. Сколько чудесных минут он мог бы провести с Катариной, если бы так глупо не сопротивлялся, если бы не пытался отказаться от своих чувств. Ему понадобилось слишком много времени, чтобы понять, что такая любовь, как их, может быть ниспослана только Богом. Господь одарил его таким чувством, а он пренебрег им!

А теперь было уже слишком поздно. Хью знал, что с радостью отдаст все, что угодно, лишь бы Катарина была спасена. Ничто больше не имело значения. Что ему жизнь, если в ней не будет Катарины! Что за радость влачить бессмысленное существование рядом с холодной, злобной Аделью? Какой смысл участвовать в битвах с врагами, чьих лиц он не увидел бы никогда в жизни, если бы король не приказал ему убивать их? Он грустно покачал головой. Такую жизнь нельзя назвать жизнью, а значит, ему нечего терять. Последние сомнения покинули его. Теперь он точно знал, что ему нужно делать.

Впрочем, несмотря ни на что, ему следует уладить и еще кое-какие дела. Хью решительно встал, вышел из своих покоев и отправился на поиски Адели. Подойдя к двери ее комнаты, он постучал, но ответа не последовало. Хью постучал еще раз, а затем еще и собирался уже было пойти искать ее в другом месте, когда из комнаты послышался раздраженный голос Адели:

— Убирайтесь прочь!

Вспыхнув от гнева, Хью резко распахнул дверь в комнату своей жены и вошел внутрь.

— Мне надо поговорить с тобой, Адель. Тебе бы следовало поинтересоваться, кто стучит в твою дверь, прежде чем гнать его прочь.

Адель сидела на стуле перед маленьким столиком, спиной к двери. При звуке его голоса она резко подскочила, и Хью показалось, что она быстро убрала что-то в маленькую шкатулку, стоящую на столике перед ней.

— Хью, я не могла знать, что это ты, — она притворно округлила глаза, — иначе я сама открыла бы тебе дверь.

Хью, не шевелясь, стоял в дверном проеме. У него не было ни малейшего желания подходить к ней ближе. Адель была одета в бархатное платье, отделанное мехом. Это было красивое платье, за которое выложили немало золотых монет. Однако ничто не могло сделать красивой саму Адель. Глядя на ее безжизненное лицо, Хью подумал, что больше всего она напоминает ему мертвый лист дерева, выкопанный из-под снега. Хотя она и попыталась изобразить что-то вроде улыбки, глаза ее оставались безжизненными, как у снулой рыбы. Для Хью всегда было загадкой, чем она живет — никогда в жизни он не видел ее веселой и жизнерадостной.

— Слушай меня внимательно, Адель, — резко сказал он. — Я уезжаю на день или два, но прежде, чем я уеду, мне необходимо кое-что обсудить с тобой. — Он увидел, как Адель напряглась, пытаясь понять, чего же он хочет от нее. — Слушай меня и имей в виду — то, что я скажу, не подлежит обсуждению! — Адель молчала, но глаза ее сузились, а на щеках заходили желваки. Хью продолжал:

— Твоего управляющего, Гаспара Корви, я вышвырнул прочь из моих владений. Я собираю совет с лучшими из крестьян и намерен вернуть им зерно и живность, которую Корви отобрал у них, отобрал зимой, когда все это необходимо им самим, чтобы выжить и не голодать до следующего урожая.

— Нам будет нечего есть! — сердито запротестовала Адель.

— Будешь поумереннее в своих аппетитах. Перестанешь заказывать для нас и наших гостей вдвое больше пищи, чем требуется, с тем, чтобы остатки выбрасывать свиньям.

— Но пища портится, ей можно отравиться. Я не буду есть вчерашней пищи. Это небезопасно для здоровья!

— Нет, Адель, ты не хочешь есть эту пищу, потому что из кожи вон лезешь, чтобы впечатлить свою семью.

Адель открыла рот, чтобы возмутиться, но Хью предостерегающе поднял руку.

— Не смей перебивать меня! Я кое-что скажу тебе и думаю, далеко не все из сказанного придется тебе по вкусу. Ты должна запомнить раз и навсегда. Я — хозяин Понтуаза! Это МОЙ замок и МОЯ земля. Мои крестьяне и вассалы. Мое зерно, мой скот и моя пища. Ты — жена хозяина Понтуаза и твой долг — подчиняться ему беспрекословно.