Жемчужина Авиньона - Страница 62

Оглядев довольные лица своих вассалов, Хью продолжал:

— Когда все будет сделано, идите в конюшню. Мы отпразднуем мою свадьбу там.

* * *

Часом позже, в точности исполнив приказ Хью, мужчины вернулись в конюшню, где обнаружили, что пространство между стойлами претерпело разительные перемены. Посреди стоял длинный деревянный стол и скамейки. На стол был водружен большой бочонок пива, там же на серебряном блюде источала божественный аромат жареная медвежья нога. Раздались приветственные возгласы, и вассалы расселись за столом, а Хью занял почетное место в главе. Когда кубки были наполнены, Хью поднял свой и провозгласил первый тост:

— За лучших людей, с кем мне когда-нибудь приходилось скакать бок о бок!

— За вашу свадьбу! — воскликнул Гладмур. — Ура! Ура! — подхватили остальные. «Да, — сказал Хью себе и осушил кубок, — дело сделано».

* * *

Когда Теренс с Жаном скакали по подъемному мосту Понтуаза, до них донеслись звуки старинной военной песни, исполняемой хором громких зычных голосов, ни один из которых не звучал трезво. Они понимающе переглянулись и направили своих коней в сторону ярко освещенной конюшни, откуда и доносилось пение.

Ведя лошадей на поводу, они вошли внутрь, и им открылась весьма живописная картина пирушки, которая к этому времени была в самом разгаре.

— Хью! — окликнул Теренс брата, сидящего на бочонке с пивом. — Что здесь такое случилось, что ты вынужден есть и пить в конюшне? Может, король лишил тебя замка и титула или ты настолько привык к походной жизни рыцаря, что чувствуешь себя хорошо только когда слышишь запах конского пота?

— Теренс! — взревел Хью. Спрыгнув с бочонка, он с трудом удержал равновесие и стиснул брата в объятиях. — Я думал пройдет не один месяц, прежде чем я снова увижу тебя, так дай же мне рассмотреть тебя хорошенько!

— Со мной все в порядке. Как ты сам понимаешь, Бернар с Маргаритой сделали для меня все, что было в их силах, а Жан упражнялся со мной, чтобы я вновь обрел былую форму. Руку мою уже не вылечить, но я свыкся с этим, — он кивнул на руку, плетью висевшую вдоль тела.

— Жан! — воскликнул Хью, как будто только сейчас увидел, с кем приехал Теренс. — Давайте оба сюда, присоединяйтесь к нашему празднику.

— И что же ты празднуешь? — спросил Теренс. — Похоже, весь Понтуаз сегодня не спит, нет ни одного темного окна в домах твоих подданных.

— О! — воскликнул Хью с беспечностью изрядно выпившего человека. — Моя свадьба! Мы празднуем мою свадьбу. Весь Понтуаз!.. Мои вассалы, мои крестьяне, моя семья — все отмечают это событие!

Наступила тишина, и только через несколько секунд Теренс медленно кивнул:

— Конечно, мы отпразднуем с тобой это знаменательное событие, Хью.

Хью снова обнял брата и дружески похлопал его по спине.

— Эй, подайте моему брату и Жану вина и еды!

Он подвел их к столу и вассалы, приветствуя их громкими криками, потеснились, чтобы освободить вновь прибывшим места на скамьях. Перед ними тут же появились полные кубки и тарелки с дымящимся мясом и пудингом. Не прошло и нескольких минут, как в конюшне вновь зазвучала бодрая солдатская песня.

Восходящее солнце еще не отбросило первые желто-розовые блики на серое небо Понтуаза, когда участники пирушки отставили свои кубки и нетвердой походкой начали разбредаться по углам, чтобы немного передохнуть. Жан, уставший после долгой дороги и не привыкший поглощать пиво в таких количествах, громко храпел в стогу сена. За столом остались только Теренс и Хью. — Так значит, ты счастлив, Хью?

В одном этом вопросе сосредоточились все другие вопросы, которые Теренс хотел задать брату. Веселье не радовало его, на душе у Теренса было тоскливо. Осушая кубок за кубком, он знал, что должен будет послать Катарине письмо, которое причинит ей сильную боль, не сравнимую с той, что доставил ей Хью. Теренсу нужно было знать наверняка, счастлив ли Хью. Брат казался ему довольным, судя по тому, как он весело встретил их с Жаном. Но Теренса удивило, что Хью празднует свадьбу в конюшне вместе с вассалами. Почему они не пируют в Большом Холле со всеми остальными? И почему Хью проводит первую брачную ночь за пьянством вместо того, чтобы быть со своей женой.

— Все так, как должно было быть, — сказал ему Хью.

— А Катарина?

Это был риторический вопрос, но Теренсу нужно было знать наверняка, он обещал ей все узнать и сдержит свое слово.

— Катарина? — Хью отвел от брата глаза, на лицо его легла тень прошлой грусти. — Катарина там, где должна быть. Пройдет несколько месяцев, она поедет в Страсбург и выйдет там замуж за своего барона.

— Нет, Хью. Мы с Жаном останавливались в аббатстве на пути сюда, Жан должен был проведать сестру, потому что барон мертв. Он мертв уже четыре года, и отец специально послал Жана, чтобы поддержать сестру в тяжелую для нее минуту.

— Мертв?!

Хью смотрел на Теренса, отказываясь поверить в услышанное.

— Мертв? Как мертв?!

— Он был с германским королем Конрадом.

— Это когда его армия шла из Константинополя и на них напали сарацины?

Теренс кивнул.

— Сорок тысяч человек погибло, прежде чем Конрад повернул назад, — продолжал Хью. — А мы ведь советовали ему отправиться по морю.

— Я был там, Хью.

— Но мы не знали, что там был барон Катарины. Почему? Ведь были списки наиболее знатных людей.

— Может, мы и слышали его имя, но не знали, что это он и был.

Не глядя в глаза Теренсу, Хью спросил:

— Когда она узнала об этом? — Теренс не отвечал, молчание становилось все более напряженным. Хью почувствовал, как заколотилось сердце. — Когда, Теренс?