Жемчужина Авиньона - Страница 19

Молча кивнув, Хью последовал за ней к волокуше, на которой лежал Теренс. Жестом показав, чтобы один из факелов поднесли поближе, Катарина встала на колени возле волокуши и отвязала от пояса сумочку с лекарствами. В желтом свете факела она увидела, как плох Теренс. Щеки его ввалились, а по лицу ручьями струился пот. Потом была пропитана и вся его одежда, а от соломы, на которой он лежал, исходил резкий запах гниения.

Катарина даже не стала пытаться осмотреть его рану, она и так поняла, что он находится в критическом состоянии. Не теряя ни секунды, она достала из сумочки маленький фиал. Быстро вынув пробку, она одной рукой взяла его под голову. Он весь горел, стон сорвался с его воспаленных губ, и она что-то успокаивающе зашептала ему, прикладывая фиал ко рту.

— Выпей это, Теренс. Выпей, и мы отнесем тебя в безопасное место.

Катарина влила несколько капель настоя ему в рот. Жидкость потекла из уголка его рта, и она запрокинула голову Теренса, чтобы он проглотил лекарство. Наконец он глотнул, и Катарина влила новую порцию. Прошло несколько минут, пока фиал опустел. Жидкость почти сразу же начала оказывать свое действие, голова его стала тяжелеть, и через несколько секунд он спал, не изнуряемый более невыносимым страданием. Положив его голову обратно на волокушу, она взглянула на Хью, который не отрывал от нее глаз.

— Можете нести его, — спокойно сказала она.

Хью перевел взгляд с нее на брата и снова посмотрел на девушку, затем кивнул и жестом подозвал людей. Шестеро человек быстро подошли, чтобы взять тяжелую волокушу, но одного Хью остановил и сам взялся за конец одной из жердей. Осторожно подняв больного, они начали медленно подниматься к замку.

* * *

Подъем к замку был трудным и молчаливым. Никто не произнес ни единого слова, даже лес вокруг них был безмолвен. Когда показалась центральная башня, Катарина подъехала к волокуше.

— Я поеду вперед и помогу матушке приготовить все, — прошептала она Хью. Они уже выехали из леса, и в лунном свете она видела, что он озабоченно нахмурен. Не ожидая ответа, Катарина поскакала вперед.

К тому времени, как Хью достиг замка, Катарина с матерью были уже готовы. Теренса перенесли в комнату и аккуратно положили на постель. Мужчины, кроме Хью, оставили их, не желая мешать женщинам в их работе.

— Хью, — мягко сказала Маргарита, — вы устали. Давайте, я прикажу, чтобы вам в комнату принесли еду. Поешьте и отдохните. Здесь вы ничем не сможете нам помочь. Все, что могли, вы уже для него сделали.

Хью отрицательно покачал головой:

— Я останусь.

Катарина, с закатанными рукавами помогающая матери обмыть Теренса от пота, с пониманием взглянула на него. В своих письмах Хью много писал о брате. Он чувствовал ответственность за него, ведь только из-за Хью Теренс отправился в Иерусалим, вместо того, чтобы жить спокойно во Франции. Хью часто писал, что Теренсу трудно находить общий язык с тамплиерами, что не надо было ему брать младшего брата с собой.

Повернувшись к лежащему на кровати Теренсу, Катарина осмотрела его рану. Она была на правом предплечье, и сразу было видно, что мышцы рассечены до кости.

— Сколько времени прошло с тех пор, как его ранили? — спросила она.

Хью тяжело вздохнул и запустил пальцы в волосы.

— Это случилось по пути в Константинополь. Теренс хотел вернуться во Францию и собирался отправиться в Константинополь месяцем раньше, но в последнюю минуту я решил поехать с ним и попросил его подождать, пока я улажу все свои дела. Так что это я виноват, что именно в тот день, когда мы прибыли в Никею, на город напала банда сарацинов. Мы могли объехать город стороной, могли повернуть назад, могли бы уже давно быть в Константинополе, но Теренс решил дождаться меня, и вот мы попали в переделку. Мы обязаны были сразиться с сарацинами. Долг повелел нам броситься на выручку жителям Никеи. Теренс сражался рядом со мной, и сарацин своей кривой саблей рассек ему руку до кости.

— Но это же, наверное, случилось много месяцев назад? — спросила Катарина.

— Да, в конце концов, нам удалось отбросить сарацинов обратно в пустыню, и двумя днями спустя мы смогли продолжить свой путь в Константинополь. Там мы пробыли почти месяц, и Теренс пошел на поправку — императорские лекари хорошо потрудились над ним. Корабль, отплывающий в Марсель, стоял на якоре в устье Босфора, и я решил, что Теренс уже готов в отправке. Я безумно устал от Востока и хотел поскорее вернуться домой, во Францию. Хью в отчаянии закрыл лицо руками.

— Я думал только о себе, и Господь наказал меня. Плавание по Средиземному морю оказалось тяжелым, рана Теренса загноилась, и я не знал, что мне делать.

Маргарита сняла с раны припарку, наложенную незадолго до того, и Теренс вздрогнул. Хью с мукой смотрел, как она начала срезать лоскуты сгнившей кожи и плоти. Когда брат вскрикнул, Хью подскочил в своем кресле как ужаленный, сжав кулаки от бессилия чем-то помочь.

Катарина мягко положила руку ему на плечо и ласково улыбнулась.

— Вряд ли ты поможешь Теренсу, если, заболеешь сам, — сказала она. — Тебе лучше отдохнуть.

— Я не могу отдыхать, когда мой брат борется со смертью. Я остаюсь здесь!

— Рану необходимо как следует вычистить. Он будет кричать, а его тело будет содрогаться точно так же, как и сейчас, но я уверяю тебя, Хью, разум его не чувствует этой боли. Не мучай себя, не смотри на это. Пойми, сейчас ты ему ничем не поможешь. Потом, когда рана будет вычищена и зашита, вернется боль. Тогда ему будет нужна твоя помощь и поддержка. Ты должен быть готов к этому.